Изгнанница Ойкумены - Страница 37

– Меня не интересуют сплетни. Меня интересуешь ты. И папа беспокоится. И дедушка Фриц. Ты же знаешь, как он сдал после отставки. Он звонит мне три раза на день.

– Папе он звонит ежеминутно. Требует доклада о делах на факультете, и вообще. Иногда мне кажется, что отставка теснее привязала дедушку Фрица к Академии, чем служба. Контр-адмирал ван Фрассен, декан оперативного факультета – не более чем курьер Фридриха Рейнеке, великого и ужасного. В любое время суток он должен быть к услугам тирана. Что да как, да в какие сроки…

Отставка действительно подкосила Рейнеке Кровопийцу. Он все знал и понимал заранее. Он даже побил рекорд, удержавшись в строю до ста десяти лет. Его предшественник ушел раньше. Но мирная жизнь, по словам Рейнеке, сводила его в могилу. Железного вояку разъедала ржавчина болезней: реальных или мнимых. Лечение он признавал одно. Находя любые поводы, являлся в альма матер – знакомый бас далеко разносился по коридорам, смущая умы. Кто-то из преподавателей пошутил в курилке, что и после смерти Кровопийца не покинет любимых стен, сделавшись академическим призраком. Вроде бы, узнав о шутке, контр-адмирал ван Фрассен нашел шутника и набил ему морду – но правда это или нет, не знал никто.

В том числе жена и дочь буйного контр-адмирала.

– Дедушка Фриц хочет правнуков.

– Ну конечно. Он отдаст их в военное училище.

– Не выдумывай.

– Трех дней от роду. Их вскормят ядерным топливом.

– Он хочет, чтобы у тебя был нормальный муж. Нормальная семья. А не эта… Времянка.

Анна-Мария отхлебнула чаю и с наслаждением повторила:

– Да, времянка.

– Я живу так же, как ты, мама. Помнишь? Папа служил на «Громобое». Ты делала карьеру в университете. Папа прилетал в отпуск. Тебя это устраивало. Почему это не должно устраивать меня? Только потому, что мой брак не зарегистрирован? Мама, не будь ханжой…

– Выходи замуж, Ри. Ты никуда не денешься от этого Зоммерфельда. Я же вижу. Его мальчик станет тебе хорошим сыном. Потом ты родишь своих. Ладно, ты останешься в клинике. Тем более, что Артур скоро пойдет в школу. Здесь, на Ларгитасе, а не на диком Шарване. Он будет жить с тобой. Если надо, наймем няню… Ты боишься, что придется общаться с его бабушкой? Матерью Ника?

– Ник не встречается с Гертрудой. И не разговаривает.

– Это он зря. Мать есть мать. Впрочем, это не мое дело. На каникулы вы будете летать на Шарван. В клинике тебя отпустят.

– Я не хочу туда летать. Ни единого разочка.

– Почему?

Потому что боюсь, хотела ответить Регина. Боюсь до озноба, по-детски. Мама, мне снятся иглы у зрачков. Окровавленная пасть Фриды. Мешок на голове. Люди, у которых пустые черепа. Люди без мозга. Мама, представь место, где ты – слепая, глухая, лишенная обоняния. Представила? Таков для меня Шадруван. Дело не в том, что у них паланкины вместо мобилей. У них вакуум вместо сознания.

– Там плохо, – кратко ответила она.

– Глушь, – Анна-Мария с пониманием кивнула. – Никаких условий. С другой стороны, не век же Нику там сидеть? Переведут на приличную планету…

– На приличной планете у посла не может быть жены-телепатки.

– Ну, в министерство. В какой-нибудь департамент. Или даже в Генеральный секретариат. Главное – обождать. Все наладится, поверь мне…

Регина обрадовалась, услышав вызов коммуникатора. Разговор становился невыносимым.

– Да!

– Привет, Ри! – в иллюзаторе всплыло лицо Линды. – Ты где?

– У мамы.

– Тогда извини, – сказала Линда Рюйсдал, старший инспектор службы Т-безопасности. – Придется вас разлучить. У нас ЧП. Первичная активация. Ты ближе всех.

– Где?

– Ты будешь смеяться. Детский сад «Солнышко».

Меньше всего Регине хотелось смеяться.

II

«Флинк-полиморф» шел на автопилоте в воздушном коридоре второго яруса. Навигационный компьютер все просчитал до мелочей. Наземные магистрали и первый ярус сейчас забиты транспортом, а набор высоты до «тройки» и последующее снижение – дополнительные потери времени.

В скоростной конфигурации «компакт-шнеллер» аэромоб напоминал хищную птицу с оперением из радужного металла. Узкий фюзеляж, вытянутые серпы крыльев уходят назад, почти касаясь хвостовых лопастей. Острый «клюв» с АД-рассекателем режет воздух. Только лап с когтями не хватает… Хотя птицы в полете, вроде бы, лапы поджимают. «Флинк-полиморф» был рассчитан на полтора десятка вариантов, вплоть до «комфорт-круиза» на шесть персон. Конфигурации Регина предпочитала называть «ипостасями». Без Фриды при выборе новой машины не обошлось. На выставке элегантный «Флинк» сразу приглянулся обеим – и хозяйке, и химере. Запрыгнув в салон, Фрида свернулась на сиденье калачиком и вылезать не пожелала. Что делать? – пришлось покупать.

Регина ни разу не пожалела о выборе.

– Объект установлен?

В голосфере покатывались со смеху полтора десятка детишек. В данном случае «покатывались» не было фигурой речи. Большинство малышей и в самом деле каталось по упругой зелени грасс-покрытия, дрыгая ногами.

– С вероятностью 80 % – Гюнтер Сандерсон. В двуцветной футболке и желтых шортах.

– Вижу.

Щупленький Гюнтер скакал в центре площадки. Острые коленки, острые локти – кукла из прутиков. Ребенку нравилось быть в центре внимания. Он кривлялся, корчил рожи – веселил всех, как мог. А мог он, похоже, изрядно.

– Эмпатака?

– Возможно, не в чистом виде. Но уклон в эмпатию – явный.

Гюнтер подбросил в небо детское ведерко из розового пластика. Падая, ведерко угодило ему по темени. Мальчик не заплакал; напротив, расхохотался так, что его согнуло в три погибели. В ответ на площадку повалились все, кто еще стоял на ногах. У многих смех напоминал эпилептические судороги. По щекам детей градом текли слезы. На губах рыжей девочки пузырилась пена. У бритого наголо толстячка пошла носом кровь.